Махабхарата. Рамаяна | Страница 58 | Онлайн-библиотека
Будить? На меня он обрушится гневно!
Не трогать? Но будет скорбеть он душевно:
Не видя, как солнце сошло с небосклона,
Допустит мой муж нарушенье закона!
Я знаю, что гнев мудреца - прегрешенье,
Но все же закона страшней нарушенье!»
Змея Джараткару, жена молодая,
Так мудро о благе и зле рассуждая,
Решилась - и мужу сказала учтиво,
Пленительно, ласково, сладкоречиво:
«Безгрешный в законе, могучий в ученье,
Услышь, господин мой, служанки реченье!
Как бог семипламенпый, семиязыкий,
Ты спишь, наделенный судьбою великой.
О, встань, господин, ибо день на исходе
И скоро стемнеет на всем небосводе.
К воде прикоснувшись и верен уставу,
Воздай ты вечернему сумраку славу!
Есть в этом мгновенье и страх и отрада.
Начни, господин, совершенье обряда.
Пора приниматься за доброе дело,
На западе, муж мой, уже потемнело!»
Подвижник ответил супруге сурово, -
От гнева дрожали уста у святого:
«Жена, про свое ты забыла служенье,
Ко мне проявила ты пренебреженье.
Я верил, я черпал в той вере опору,
Что солнце не сможет в обычную пору
Зайти, если сплю я: сильней моя сила!
Меня разбудив, ты меня оскорбила.
Змея дивнобедрая, тонкая в стане!
Отныне уйду я для новых скитаний
Затем, что мудрец покидает обитель,
Где с ним обитает его оскорбитель!»
Змея Джараткару, дрожа от испуга,
Сказала, покорная воле супруга:
«К тебе не явила я пренебреженье,
Невольное ты мне прости прегрешенье.
К тому я стремилась, о верный обету,
Чтоб ты поклонился вечернему свету».
Сказал Джараткару, смягчившись немного;
«Я слово изрек непреложно и строго.
Уйду, как пришел я. Тебе это трудно,
Но так мы решили с тобой обоюдно:
Свершишь неугодное мне, господину, -
Уйду я, твой дом безвозвратно покину.
О милая, жил я счастливо с тобою,
Скитальческой снова пойду я тропою.
Служила ты мне терпеливым служеньем,
Прощай, о змея с безупречным сложеньем!
Ты брату скажи, что ушел я отныне.
Иди, не скорби о своем господине».
Лицо у жены потемнело от муки.
С мольбою сложила бессильные руки.
На мужа она посмотрела глазами,
Омытыми нежного сердца слезами.
Душа у стыдливой жены загорелась.
Не зная, откуда взялась ее смелость,
Прелестная, робкая, тонкая в стане,
Ответила голосом, полным рыданий:
«Супруг, соблюдающий свято законы,
Яви милосердие мне, благосклонный!
Я тоже закон исповедую свято,
Пред мужем возлюбленным не виновата.
О благе твоем я пекусь каждодневно,
Взгляни ж на меня, господин мой, безгневно.
Ужели, великий, уйдешь ты отселе,
Покинув меня, не достигшую цели?
Что скажет мне Васуки, жалкой, несчастной,
Чья брачная жизнь оказалась напрасной?
Я стала твоей, домогаясь зачатья
Во имя спасения змей от проклятья.
Еще не созрело желанное семя,
Которым спасется змеиное племя,
Оно еще только зародыш безликий,
А ты меня хочешь покинуть, великий!
Прошу я для блага породы змеиной:
Останься со мной, пред тобой неповинной!»
Ответил подвижник супруге стыдливой:
«Отныне себя почитай ты счастливой.
Зародыш, который в тебе возрастает,
Умом и великой душой заблистает.
Как бог вековечный, как пламя и влага,
Он явится в мир для всеобщего блага.
Он будет подвижником, мудрым ученым,
В преданьях, в священных стихах искушенным.
Могуч, как гроза, и, как воздух, целебен,
Всему человечеству будет потребен.
Он есть! - Джараткару сказал на прощанье. -
Исполнит он Брахмы-творца обещанье!»
Сказав, удалился подвижник блаженный,
Душой справедливый, умом совершенный.
Забыл о дворце, о блестящем убранстве,
Ушел он для нищенства, подвигов, странствий.
Жена молодая, грустна, безутешна,
Отправилась к Васуки-змею поспешно.
О том, что случилось, поведала брату,
Оплакала горько живую утрату.
Сказал он, печалью сестры огорченный
И сам еще больше судьбой удрученный:
«Ты с детства услышала вещие речи.
Ты облик навек приняла человечий.
Была в твоем браке и цель и причина.
Должна ты родить несравненного сына.
Вершины постигнув законоученья,
Избавит он родичей-змей от сожженья.
Не должен твой брак с мудрецом благородным,
Пойми же, сестра, оказаться бесплодным.
Скажи мне всю правду: могучий ученый,
Подвижник и праведник дваждырожденный,
Тебя одарил ли зародышем сына?
Я знаю, об этом не смеет мужчина
Расспрашивать, - мне же нужда повелела;
Спросил только вследствие важности дела!
Теперь Джараткару блуждает повсюду.
Преследовать мужа сестры я не буду:
Он может проклясть меня, в гневе горячий,
И нашему делу не будет удачи.
Но что нам до мужа, сурового в гневе?
Поведай, сестра: есть дитя в твоем чреве?»
Тогда, повелителя змей утешая,
Сказала сестра: «Ждет нас радость большая.
Сказал мне супруг, разуменьем богатый:
«Теперь, о змея, тосковать не должна ты.
Подобный палящему солнцу блистаньем,
Твой сын удивительным будет созданьем,
Чей жар будет равен полдневному жару.
Он есть! - на прощанье сказал Джараткару. -
Он есть!» - удаляясь, промолвил он снова,
А слово подвижника - верное слово!»
И змей, осчастливлен подобным ответом,
Сестру подношеньем почтил и приветом.
И все исполняли ее указанья...
На этом главу мы кончаем сказанья.
[АСТИКА ДВАЖДЫРОЖДЕННЫЙ]
Как месяц в свое полнолунное время,
Блистая, росло драгоценное семя.
Росло, чтоб исполнить свое назначенье,
От солнца в нем были и мощь и свеченье.
Пылал и сверкал он, безликий покуда, -
Зародыш той силы, что сделает чудо.
Змея дождалась надлежащего срока,
Чтоб сын засиял и вблизи и далёко.
Младенец как солнечный отблеск явился, -
Казалось, божественный отпрыск родился.
От блага рождения принял он бремя:
Избавить от страха змеиное племя.
Он рос, изучая закон многоправый,
В чертоге владыки змеиной державы.
Изведал он гимны, узнал он преданья,
Которые были древней мирозданья.
От знанья он сделался дваждырожденным,
Святым правдолюбцем, премудрым ученым.
Он понял, что есть у творений бессчетных,
У птиц, у людей, у растений, животных, -
Единый язык и закон соучастья
В деяниях правды, сочувствия, счастья.
Он понял, великим умом озаренный,
Что все подчиняются наши законы
Закону тому, что рожден в человеке:
Живущему зла ты не делай вовеки,
Живи, никому не внушая боязни,
Исполненный к тварям добра и приязни,
Не смей убивать ни растенье, ни зверя,
Единою мерой себя с ними меря.
Отмеченный кротостью и бескорыстьем,
Будь милостив к людям, и птицам, и листьям,
Прощенье и правда в деянье и в речи, -
Вот высший закон, вот закон человечий!
Он рос, величайший закон постигая,
Дорога пред ним открывалась благая.
О нем, что в утробе лежал, не рожденный,
«Он есть!» - Джараткару сказал убежденный,
«Он есть! - повторяли все твари сердечно, -
Он - Астика, он - Существующий Вечно,
Затем, что всегда существует познанье!»
Прославленным сделалось это прозванье,
Оно прославлялось, подобное чуду,
И рос мальчуган, почитаем повсюду.
Возмездье меж тем приближалось к виновным,
Грозя истреблением змей поголовным.
Змей Васуки молвил сестре Джараткару:
«Предчувствую, милая, грозную кару.
Но сын твой мужает, растет мой племянник,
В грядущем - великий подвижник и странник.
Открой мальчугану его назначенье:
Несчастных спасти, отвратить всесожженье».
Послушалась добрая женщина змея
И молвила Астике, близких жалея: