Прощайте, скалистые горы! | Страница 23 | Онлайн-библиотека


Выбрать главу

— Не пойду! — отрезал финн, освобождая руку. — Работать за твою шкуру? А мою-то ты давно уже продал. — Хекконен отвернулся и пошёл обратно к руднику.

Солдат растерянно смотрел на коменданта, но фон Хадлер, насвистывая, захлопнул за собой дверь.

ГЛАВА 15

К исходу третьей ночи разведчики пересекли широкую дорогу Печенга-Мурманск и, торопя друг друга, снова ушли в сопки. Рассвет наступил, казалось, неожиданно рано. И так всякий раз, — разведчики едва успевали проходить расстояние, намеченное на каждую ночь.

Юго-восток белел, обнажая горизонт и склоны сопок. Морозило, но с севера тянуло теплом.

— Море дышит, Миша, — переводя дыхание, сказал Шубный, карабкаясь за Борисовым на сопку.

— Оно с нами, Фома. И почему так: с юга ветер всегда холодный, а с севера — тёплый? Особенно на зорьке. Так и ласкает тебя, согревает. Давай руку, а то свалишься.

Богатырь Борисов легко вытащил за собой Шубного, тот — радиста Башева, и снова один за другим змейкой полезли всё выше и выше на двухгорбую сопку.

— Это, Миша, от Гольфстрима дует теплом-то. Море не мёрзнет. Другое дело — у нас в Архангельской…

— Разговорчики! — прикрикнул Ломов.

С каждым днём на марше и на привале разведчики чувствовали себя всё свободнее. Шутники вовсю острили, а слушающие не могли сдержать смеха. Днём, во время отдыха, разведчики собирали ещё не потерявшие вкуса ягоды, которыми так богаты сопки Заполярья осенью. Увлекаясь, матросы уползали далеко от расположения лагеря, и их могли обнаружить. Нарушения дисциплины, даже невинные, могли привести к гибели отряда. Это беспокоило Ломова. На очередном привале он решил строго предупредить разведчиков.

Вскоре вошли в лощину, распластавшуюся ровной площадкой в седловине двугорбой сопки. Она была выше других окружающих её сопок. Ломов остановил отряд, выслал вперёд разведку, которая вскоре вернулась с приятными вестями: немцев на сопке нет. Удивительно было для разведчиков, почему на такой командной высоте немцы не организовали наблюдательного пункта?

Место вынужденного привала оказалось очень удобным и выгодным. Матросы сложили весь груз, свободно вздохнули, расстегнули ватники. Выбрали в камнях три наблюдательных поста. Ломов наметил план обороны на случай боя и отхода. Разведчики крутили самокрутки, но никто не закуривал.

— Только не все сразу, — разрешил Ломов. — Да табачок-то экономьте.

После завтрака повалились спать, трое ушли на вахту. В лагере дневалил Шубный.

Ломов с Чистяковым выползли на гребень сопки, устроили в камнях амбразуру для наблюдения. Молча смотрели вниз. Они отчётливо видели лощину, клочок дороги на противоположной сопке. Ломов развернул карту и только сейчас понял, почему так поздно они пересекли дорогу Печенга — Мурманск. Отряд ночью уклонился влево. Ломова беспокоили не только напрасно пройденные километры в сторону от цели, но даже сотни метров, так как на это тратились дорогое время, силы людей.

— Дорога идёт на Никель, мы около развилки, — сказал Ломов и замолчал.

Из-за сопки справа вывернулась колонна людей. Она двигалась по дороге, и, казалось, ей не было конца. Люди, одетые не по-осеннему, ёжились от холода, горбились. Над головами от дыханий клубился пар. Многие были в гражданском, некоторые в русской армейской форме, во флотских бушлатах. Спереди и по бокам шли немцы-автоматчики, почти каждый из них на поводу вёл собаку. Колонна окончилась и сразу появилась другая — женщины. Их было немного. Около бурной речки, которая на километр была видна Ломову слева, первая колонна остановилась, вторая скрылась за сопкой.

— Пленные, что ли? — шепнул Чистяков.

Ломов увидел одинокий домик у речки, во двор которого согнали людей. Через некоторое время люди стали расходиться в разные стороны с кирками, лопатами, носилками и тачками. Три двухколёсных тележки с длинными оглоблями и впряженными в них людьми выкатились на дорогу.

Разведчикам хотелось знать, зачем немцы согнали сюда людей, что собирались делать тут, далеко за линией фронта. Люди привычно принялись за работу, и Ломов понял, что они здесь не первый день.

По бурной, неширокой реке вниз по течению одна за другой удалялись лодки, груженные большими квадратными камнями. На каждой было по одному гребцу, едва успевавшему управлять лодкой. На берегу ждали люди с носилками. Камни несли до дороги, откуда на тачках и тележках доставляли к сопке, той самой, которая была напротив разведчиков. Тачки и тележки одна за другой куда-то исчезали.

— Вот так самодеятельность, — проговорил Чистяков.

Ломов в бинокль еле различил скрытый выступом скалы вход в тоннель. На вершине сопки в большом котловане виднелось чуть поднятое огромное жерло пушки, прикрытое маскировочной сетью.

— Далеко смотрим, а под носом не видим, — сказал Ломов, показывая мичману на орудие.

Вверх по течению лодки тянули лямками. Они скрывались за двугорбой сопкой и снова плыли вниз. От берега до дороги цепочкой двигались люди с носилками, а дальше вправо и влево по дороге они везли гружённые чем-то тележки и тачки. А рядом шли, покрикивая, надсмотрщики в егерской форме. «Кто эти люди? Русские или норвежцы, поляки или французы?» — думал Ломов. И он был уверен, что кто бы ни были эти люди, они с надеждой смотрят на восток, ждут освобождения и расплаты за свои муки и унижения.

Под сопкой, справа около дороги, четверо немцев закончили долбить нишу. Не спеша они скрылись за поворотом дороги и вскоре появились снова, неся какие-то ящики. Ломова удивило то, что немцы работают сами.

Ящики уложили в нишу, протянули провод на сопку и начали маскировать это сооружение.

— К обвалу готовят сопку, дорогу завалить хотят, — догадался Чистяков. — Чуют, товарищ командир, чуют — сопки накаляются.

— Верно, готовятся. Иначе, зачем бы им провод тянуть на сопку? Взяли бы бикфордов шнур и ахнули, — согласился Ломов.

У Чистякова озорным огоньком сверкнули глаза. Он придвинулся к Ломову:

— Поручите, товарищ лейтенант. Я с сапёром перед маршем одним махом обстряпаю. В критический момент и не будет взрыва. Разрешите?!

— И не придумывайте! — отрезал Ломов. — От вас ещё этого не хватало.

— Такой случай! Без звука…

— Прекратите, мичман. Здесь на каждом шагу хочется мстить врагу, — занятый своими мыслями, ответил Ломов, смотря на голубую нить, разрезавшую квадрат карты. — А неплохо было бы…

— Конечно, неплохо, — живо согласился Чистяков.

— Как думаешь, мичман, — заговорил о своём Ломов. — Вот бы нам по воде добраться до Леастарес, а? Смотри на карту. Речка течёт в Норвегию. В восьми километрах от места операции. Лодки стоят, видимо, под сопкой, за домом… Ночью взять пару лодок — и пошёл вниз. Посмотри, какое течение, еле успевают управлять вёслами.

Уставившись на Ломова, Чистяков сразу позабыл о своём плане. «Так вот что решалось сейчас в голове командира. Вот зачем он долго смотрел на карту!»

Обойдя наблюдательные посты, Ломов приказал вахтенным особо тщательно наблюдать за домиком у реки и засечь, сколько в нём немцев, все ли уйдут после окончания работ и запрут ли ворота.

После этого Ломов и Чистяков спустились к лагерю, где уже спали матросы. Плотно позавтракав, лейтенант снова развернул карту. Он достал циркуль, прошёлся им по голубой нити на карте и, прикинув скорость течения реки, подумал: «До рассвета километров пятьдесят отмахаем. Находка!» — этой мыслью Ломов поделился со стоящим на вахте Шубным. Искурив с Чистяковым самокрутку, Ломов улёгся спать.

…Шубный разбудил на вахту Ерошина, Борисова, Чупина. Проснулся и Громов. Шубный поудобнее улёгся на место разбуженных, но не закрывал глаз. Ему хотелось сообщить матросам новость, о которой знали пока что он — Шубный, мичман и командир.

— Лейтенант тут с мичманом давеча толковали, — начал он. — По реке дальше маршрут намечали, под сопкой шлюпки немецкие стоят. «Ты понимаешь, Шубный, находка-то какая», — говорит мне командир. «Как не понимать, — отвечаю. — Нам по воде, как птице в небе». А лейтенант подсчитал и говорит, что за одну ночь километров пятьдесят, не меньше, отмахаем и без устали.

— А ширина, глубина речушки какая? — спросил хмурый и озабоченный новостью сапёр Чупин. — По отмелям будем лазить, к немцам прибьёмся, река-то незнакомая.

— На сопках больше шансов напороться на фрицев, да ведь идём, — густо, ещё спросонья пробасил Борисов и перешёл на шепот: — А по воде и безопаснее, и не так измучаешься. Толково придумал.

23