По следам дроздовцев… | Страница 8 | Онлайн-библиотека

А еще раньше, с 1923 г., начинается организованный отъезд во Францию и Бельгию чинов Дроздовского стрелкового полка. С одной из первых партий эмигрировал офицер Рунков. В составе группы подполковника Прокопенко покинул Болгарию подполковник Кудряшов.

В другой сводке численности чинов Дроздовских частей на 1925 г. упоминалось о том, что из списков полка были исключены штабс-капитан Адеркас, полковник Рязанцев, поручик Георгий Жуков, мичман Запольский, подпоручик Матасов. В том же 1925 г. штабс-капитан Константин Иванов поступил на службу в Иностранный легион.

Соответственно, в 1924 г. в Софию переехал штаб полка, который в то время состоял из двух человек – командира полка генерала Туркула и адъютанта штаба полка капитана Виноградова. В болгарской столице обосновался «дедушка» Манштейн – генерал-майор В. К. фон Манштейн-старший со своим сыном и невесткой. В одном из столичных пригородов поселился генерал-майор Ф. Э. Бредов с супругой и детьми. Здесь он освоил новую профессию, весьма востребованную в такой аграрной стране, какой была Болгария. Генерал Бредов стал землемером. Эта работа хорошо оплачивалась. При посещении центрального городского кладбища Софии в 2002 г. я видел могилу генеральши Бредовой. К сожалению, даты жизни на памятнике не были указаны. В Софию переехал со своей семьей полковник В. П. Коньков.

Неподалеку от парка Борисова Градина располагалось русское офицерское общежитие. Его комендантом был дроздовец полковник Дылевский.

В подборке документов Дроздовского стрелкового полка приводятся сведения о численном составе этой части. На 1 августа 1924 г. в полку числилось: офицеров и чиновников 740 человек, солдат 375; конный дивизион – офицеров и чиновников 92 человека, солдат 88; инженерная рота – офицеров и чиновников 30 человек, солдат 4, всего 34 чина.

Из Софии генерал Туркул совершал поездки по стране, дабы сохранялась связь между однополчанами и, насколько можно, поддержать в них веру в возможность возобновления вооруженной борьбы против Совдепии. Очевидно, в один из его приездов в Перник, где на шахтах трудилось много русских военных, включая чинов «цветных» частей, произошел курьезный эпизод, который так запомнился В. Душкину.

«В софийском районе почти вся работа для нас сводилась к шахте Перник. “Трудящиеся массы”, поработав тяжело, приезжали в Софию проветриться и порезвиться и, оставив все заработанные деньги, возвращались на Перник. Сами собою создавались рестораны, клубы и прочие развлечения. Появился и “Медведь” (в память того “Медведя”). Бывал там и я, и однажды был молчаливым свидетелем сцены, по существу, довольно обычной в этом месте, но замечательной из-за ее участников.

Так вот, сидим мы втроем: мой близкий родственник, студент-медик Гавриил Александрович Беляев, с 4-го курса ушедший на войну, его жена – сестра милосердия Лидия и я (аз многогрешный). Невдалеке от нашего стола, за другим столом, небольшая группа “гостей с Перника” празднует сегодняшний приезд в Софию и завтрашний отъезд на Перник. Уже “на взводе”, и “взвод” приближается к апогею. Услаждал пирующих своим пением “Степка” Левский. Я его хорошо знал. Он обладал чудесным тенором и умел “трогать сердца”. Как-то совершенно внезапно вспыхнула ссора. Произошло даже некое движение, задвигались стулья, кое-кто поднялся, кое-кто встал на вытяжку, кое-кто щелкнул каблуками. Послышалось “Ваше …ство” и “разрешите”. Сестра Лидия, сделав большие глаза и полуприкрыв рот ладонью, прошептала: “Да это Туркул!”. Да, это был генерал Туркул, немного постаревший, отяжелевший, грузный Туркул. (Скажу вскользь: то был единственный “вождь”, до конца сохранивший завет Врангеля и Кутепова: “Любой ценой, во что бы то ни стало, с кем угодно, хоть с чертом и дьяволом…” Но об этом позже.) Около него вертелся, по-видимому, его постоянный адъютант и собутыльник и, вскакивая, вытягивался новоиспеченный уже в Болгарии Господин Офицер. В виде финала, под шум голосов, зазвенел на высокой ноте голос Левского: “Вы позволяете себе оскорблять лейтенанта Императорского флота Данилевского, героя Черного и Азовского морей! ” Здесь я узнал, что забубенная головушка, пьяница и чудесный певец “Степка” Левский был наш герой. Постепенно все утихло. И все разошлись. Сестра Лидия усмотрела что-то под столом пировавших, подняла, ахнула и вскрикнула: “Никому не отдам! Это – реликвия! Отдам позже – кому нужно! ” То был оставленный “на поле битвы” стек генерала Туркула: палочка красного дерева, лакированная и усеянная золотыми монограммами и значками, длиной немного меньше аршина. Господа дроздовцы, даю, хоть и поздно, уточнения, но, может быть, вы найдете эту драгоценную реликвию. Беляев Гавриил Александрович работал на “мине” Плакальнице, был помощником доктора Бобынина; сестра Лидия работала в тамошней амбулатории, в подчинении Бобынину. Уехав во Францию, я их потерял из вида. Туркулов стек, был, наверняка, хорошо знаком всем его окружающим».

В последующие годы многие русские покинули Болгарию. В первую очередь по причинам экономического характера: низкий уровень жизни, сезонный характер работ, главным образом в аграрном секторе. Кроме того, София не была центром мировой политики, в отличие от Парижа.

Можно сказать, что чинам русских эмигрантских воинских организаций, существовавших в Болгарии до сентября 1944 г., повезло. У них нашлись свои летописцы. Это братья Владимир и Павел Бутковы – сыновья протоиерея Николая Георгиевича Буткова, бывшего полковым священником у самурцев, потом у марковцев, а затем у дроздовцев. Уже в начале нового века были изданы их воспоминания. В. Н. Буткова – в журнале «Вестник РОВС» и П. Н. Буткова отдельной книгой «За Россию! Русские белые против русских красных, в борьбе против сталинского террора, нацизма и коммунизма (1917–1994)». В чем-то повторяя и дополняя друг друга, они, тем не менее, помогают представить, хотя бы отчасти, жизнь русских изгнанников в Болгарии в межвоенный период.

Безусловный интерес представляют воспоминания братьев Бутковых о работе болгарского отдела РОВС и его «внутренней линии» – разведке РОВС. В Болгарии ее возглавлял полковник А. А. Зайцов. Его главными помощниками были капитаны А. А. Браунер и К. А. Фосс.

Как писал В. Н. Бутков:

«Клавдий Александрович Фосс состоял на службе в болгарском Военном министерстве с 1925 по 1941 г. и получил несколько болгарских военных и гражданских орденов за успехи в борьбе с коммунистическими террористическими организациями. Он числился майором запаса. Одновременно Фосс был близок к работе III отдела РОВС и помогал РОВС своими связями и своей деятельностью. Оба связных полковника Зайцова находились в близком контакте друг с другом.

Когда в начале 1930-х годов полковник Зайцов перебрался во Францию, он всю свою работу в Болгарии передал капитану Фоссу, который также, будучи необыкновенно способным и талантливым разведчиком, укрепил и развил работу “внутренней линии”. Именно Фосс раскрыл более десяти коммунистических так называемых “конспираций” и обезвредил более сотни отчаянных болгарских террористов. Вот почему он был постоянно “на мушке” у болгарской коммунистической партии и советского ОГПУ. Поэтому в Болгарии Фосс все время получал награды и повышения по службе.

На Фосса было совершено более десяти покушений, и все были неудачными. Его охраняли двое телохранителей: один – его старый и верный вестовой дроздовец, другой – приставленный агент болгарской разведки.

Клавдий Александрович в совершенстве владел пятью языками: кроме русского и болгарского – немецким, английским и французским. Когда он развернул работу на Россию, он встречался с иностранными представителями западных разведок и говорил с ними без переводчика.

Именно капитан Фосс открыл и провалил работу специально засланного в Болгарию агента – сына начальника III отдела РОВСа генерал-лейтенанта Ф. Ф. Абрамова».

Уроженец Киева, русский немец Фосс был офицером Дроздовскго артдивизиона. Его работу в болгарском отделе РОВС трудно переоценить. Ведь с самого начала русская воинская эмиграция была под пристальным вниманием советских спецслужб. Русской воинской эмиграцией занимались ИНО ГПУ – Иностранный отдел Главного политического управления СССР. Так с 1922 г. стала называться пресловутая «чрезвычайка» – ЧК, внушавшая ужас русским и россиянам задолго до появления СС и гестапо Третьего рейха. Русской воинской эмиграцией занималось ГРУ РККА – Главное разведывательное управление Генерального штаба Рабоче-крестьянской Красной армии. А также разведка Коминтерна – Коммунистического интернационала, основанного в 1919 г. председателем Совнаркома РСФСР В. И. Ульяновым (Лениным). С правовой точки зрения русские белые эмигранты были вне закона. В начале 1920-х гг. СНК и ВЦИК РСФСР приняли указ, по которому бывшие подданные Российской империи, находящиеся за границей и не имеющие гражданства РСФСР, объявлялись вне закона.