Любовь насмерть | Страница 10 | Онлайн-библиотека

– Он подбирал ее, обессиленную ожиданием, где-то в городе, в каких-то кафешках или парках. Он жалел ее, пытался помочь ей избавиться от этого наваждения.

– А почему она его ждала, этого своего любовника? Разве они не встречались?

– Просто он часто куда-то уезжал. Путешественник или оператор, точно сказать не могу, да и надо мне все это? Туманов видел его, сказал, что красивый парень, что где-то даже понимает ее. Возможно, что и он ее любил, но не так, как она. Говорю же, у нее это было как болезнь. Она страдала невыносимо. Но это тоже не мои, как ты понимаешь, слова.

– И что было потом? – Я почему-то торопился узнать все и сразу. – Они развелись?

– Вообще-то нет, – замялась она. – Она просто исчезла.

Я изобразил на своем лице удивление. Внезапно моя смелая любовница положила мне ладонь на живот и, рассказывая подробности личной жизни своего сожителя, принялась как бы между прочим рисовать на нем пальцем иероглифы. Я закрыл глаза и едва сдерживался, чтобы не застонать от наслаждения.

– Он искал ее, караулил возле того дома, где жил тот парень, но ни парня, ни этой ненормальной так и не было. Я думаю, что они просто сбежали.

– Он заявлял в полицию? – спросил я, не открывая глаз.

– Да, конечно. Но потом, когда понял, что этим лишь еще больше осложнит ей жизнь, решил оставить ее в покое. Пусть уже живет как хочет!

– А если ее убили? Если она умерла? Или потеряла память? – Я драматизировал ситуацию, но продолжал разговаривать, как сомнамбула, проваливаясь в нежное тепло удовольствия.

– С чего бы ей умирать? Да жива она…

– А ты откуда знаешь?

– Осип как-то сказал мне, что вроде бы он встретил того парня, начал расспрашивать его, где Ольга, ну тот и сказал, что они вместе.

Я от неожиданности присвистнул, но свист был скорее похож все же на любовный стон. С ее слов получается, что Туманов придумал эту отговорку, чтобы прекратить поиски и не усложнять жизнь прежде всего себе! Интересно, а как бы я сам себя повел, окажись я на его месте? Со стороны легко, конечно, всех осуждать. Но всем же известно, что в случае пропажи жены подозрение падает прежде всего на мужа. А у Туманова карьера, своя жизнь. Он и так намучался со своей обезумевшей от любви женой. Может, просто махнул рукой, и все?

С другой стороны, если послушать Ольгу, то Туманов был не таким человеком. Уж если он великодушно мирился с любовной болезнью жены, жалел ее, то вряд ли он вот так взял и бросил ее поиски. Возможно, потихоньку нанял частного детектива, который ищет ее по сей день. А своей сожительнице соврал, чтобы не было лишних вопросов. Он же не дурак и должен понимать, что женщина, с которой он живет, не успокоится до тех пор, пока не поймет, что сердце ее мужчины свободно. И что он больше не страдает по своей жене, уже хотя бы потому, что она предпочла ему другого.

– Частного детектива, говоришь?

– Да ты не бойся, ко мне-то он точно детектива не приставит, он доверяет мне! – хохотнула она, заигрывая с моим животом. Видимо, подобные игры с мужским пахом были у нее в привычке.

– Ой ли? – Я легонько хлопнул ее по руке, представив вдруг, что, выходя из квартиры, мы наткнемся на ушлого проплаченного фотографа, который примется тотчас щелкать фотоаппаратом.

– Говорю же, мне он доверяет, – настаивала она на своем заблуждении.

– Будем надеяться. – Я поймал ее руку и поцеловал.

– Знаешь, я не удивлюсь, если узнаю, что он давно ее нашел и тайно от меня встречается с ней. Когда я об этом думаю, мне становится не по себе.

– Тогда надо бы запастись запасным аэродромом, – брякнул я, не подумав и уж никак не надеясь услышать об этой женщине всю правду!

– А ты думал, у меня его нет? Конечно, есть. Да вот ты хотя бы. – Она расхохоталась. – Ты же никакой не художник, я же понравилась тебе просто, вот и все! Вижу, живешь ты один, явно не женат, в квартире ни одной женской вещи.

– Ох, нет, я глубоко женат, просто эту квартиру мы с женой продаем. – Я, испугавшись назойливой дамочки, которая танком пыталась на всех парах въехать в мою жизнь, поспешил дать задний ход.

– Что, испугался? Не боись! Есть у меня один приятель, давно в жены зовет. Да я вот все раздумываю… Староват он для меня, еще старше Туманова будет, да и не так хорош в постели, как ты, к примеру…

Мысли мои путались. Я-то что делаю с этой, «второй» Ольгой в своей постели?

Ария царицы ночи, визитная карточка моего телефона, привела меня в чувства. Я вынырнул из любовной неги, сбросил с себя блаженное оцепенение, схватил телефон и тотчас услышал взволнованный голос Фимы. Он приказывал мне немедленно мчаться в его загородный дом. Уж не знаю, почему, но я решил, что Фиме требуется моя помощь. Иначе что еще могло случиться такого, что он не мог встретиться со мной на том же Арбате? Мысли мои летели, как ветер, выдувая из головы все то, что могло бы насторожить меня самого, обнажая собственные проблемы. Помочь другу – дело святое!

– Ты… это… извини, одевайся, у меня срочное дело.

Ольга Вторая отодвинулась от меня, с обиженным видом натягивая на плечи простыню.

– Что, вспомнил, что еще кого-то собирался нарисовать?

– Не нарисовать, а написать, – машинально поправил я ее так, как это сделал бы кто-нибудь из моих друзей – профессиональных художников.

Я готов был уже вытянуть ее из постели за руку и вытолкать на лестницу. Я, конечно, ужасный человек и знаю об этом. Быть может, к тому времени, как все это со мной случилось, я и начал про это забывать, но, когда был в браке, моя жена повторяла это каждый божий день. Как тут забудешь?

– Мой друг попал в беду, – произнес я неохотно, словно предавая тем самым Фиму и его неузнанный секрет. Просто хотелось быть хотя бы немного вежливым.

– Друг – это святое, – внезапно проговорила она, словно прочла мои мысли, быстро встала и начала одеваться.

Ну вот, хотя бы в этой области человеческих отношений у нее осталось что-то настоящее, подумалось мне, когда я вспомнил господина Туманова, находящегося в приятном неведении о том, с кем живет, точнее, на кого променял свою красавицу жену Ольгу Первую.

Вообще все было странно. Ведь разговаривая с Ольгой Первой, слушая ее, я был уверен, что Туманов любит ее. Иначе зачем было ему терпеть ее открытую измену и даже жалеть ее?! Что с ним случилось? Почему он вдруг решил связать свою жизнь с другой женщиной, да не просто связать, а сделать ее своей практически женой? Она была не любовница, а женщина, которую он представил своим коллегам в клинике как свою жену. Конечно, всем было глубоко наплевать, официальный ли это союз или нет, всем и так было понятно, что они живут вместе. К тому же вторая жена Туманова открыто приходила в клинику и кормила его.

Из головы не шла ее фраза о том, что Ольга жива. Будь она более внимательной и дотошной, она бы узнала все подробности. Но она была такая, как есть. Обыкновенная беспринципная женщина, прилепившаяся к доктору Туманову в надежде стать его официальной женой и, самое печальное, не любившая его.

Мы вышли с ней вместе, я вызвал ей такси, посадил ее, сухо поцеловав в щеку и улыбнувшись улыбкой гремучей змеи. Она же ответила мне улыбкой анаконды. На том и расстались. Правда, я успел сунуть водителю деньги, не мог позволить себе поступить с ней уж слишком некрасиво.

Интересно, подумал я, усаживаясь в свою машину, она, вспоминая нашу встречу и разговоры, задаст себе вопрос, почему я так зацепился за тему исчезновения Ольги Первой? Скорее всего, нет. Сейчас поедет домой (интересно, с какого момента она стала воспринимать квартиру Туманова как свою?), сунет в посудомоечную машину пустые контейнеры из-под еды и завалится спать. И приснится ей девушка небесной красоты – ее вечная соперница, обнимающая в лучах заходящего солнца красивого белокурого парня.

Машину Кострова я увидел сразу – она стояла за воротами и плавилась на солнце. Стояла жара, солнце палило так, что сворачивались листья деревьев. Было не продохнуть.

Я вышел из машины, повернул ручку калитки и вошел на территорию загородного дома своего друга. Проходя мимо пышных кустов роз, я почувствовал их сладкий, богатый аромат. У меня тоже в саду растут розы, но они так сильно не пахнут. Надо бы спросить, что за сорт. Такие густые, красные и розовые, набитые лепестками соцветия, как пионы!

Фима встретил меня на крыльце. Понятное дело, увидел мою машину, услышал, как я подъезжаю. Здесь, в деревенской тишине, невозможно не услышать звук проезжающей машины.