Протуберанцы. Социальный роман | Страница 3 | Онлайн-библиотека
– А что еще оставалось делать?
Драка разделилась на два социалистических лагеря – за русских и против. Бились с величайшим упоением, – вперед, за Родину, бей фашистских сателлитов!
Мы, спиной к спине с каким-то мадьяром, отбивались руками и ногами от нападавших защитников Австро-Венгерской коалиции.
– Ты кто? Hogy hivnak? – Тупо спросил я, отбиваясь от очередного нападавшего по левому краю.
– Имрус Добош, фамилия такая, – по-русски ответил он, – военный я, капитан.
Из кабинета вышел Лацци и утихомирил своих соотечественников, громко крикнув: – Stop! Megáll, majd hívja a rendőrséget!
Народ потихоньку стал успокаиваться и расходиться по своим местам, ворча себе под угро-финский нос:
– Этим русским все можно, даже приносить в пивной бар свою тухлую, вонючую рыбу ненавистного красного цвета, после которой хочется выбросить все их бокалы в мусорную урну вместе с янтарной пьянящей жидкостью.
Я вышел на крыльцо бара, где уже стояли Имрус и Фим, о чем-то возбужденно разговаривая.
– Ты как себя чувствуешь, брат, у тебя все нормально? – Спросил я, вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб, – живой?
– Да все нормально, Сева. Чего это они на нас набросились как бешеные собаки? – Выдохнул в темноту ночи Фим, – ну, прямо наци какие-то.
– Это все из-за вашей копченой или соленой рыбины, – утвердительно высказался Имрус, – в Венгрии уважительно относятся только к свежей рыбе, а есть соленую, это все равно, что запивать пивом тухлую собаку, по вашим вкусовым ощущениям.
– Ну и нравы! – Сказал я и спросил Имруса, – а ты как относишься ко всей этой гастрономии?
– Нормально! Я учился в военном училище в Тамбове, и жена у меня русская. Янош Кадар сказал, чтоб мы без русских жен обратно на родину не возвращались. Надо улучшать генофонд нации, – ответил на мой вопрос Имрус, – у нас населения во всей Венгрии не больше, чем у вас в Москве.
Из бара вышел мужчина нашего возраста в костюме и представился:
– Майор Иванов, 20-й отдел госбезопасности, можно просто – Иван Иванович, если что, – и, обратившись ко мне, скомандовал, – прошу в УАЗ господин каратист, 24 часа и вы в Союзе за ваше нетактичное поведение в общественном месте. Пятнаешь честь мундира?
– Родиной пугаешь, майор? – Ответил я, ища глазами автомобиль, – как видишь, я в цивильном одеянии, мундир дома оставил, да и куда мне дальше Дальнего Востока? Логично, Иван Иванович? Дальше, уж точно, не пошлют!
– Можно и погонами поплатиться, если все это, совершенно случайно, выльется в международный скандал? – парировал мою тираду майор Иванов, указав жестом руки на припаркованный джип советского «автопрома».
– В первый раз, что ли? – Буркнул я, вползая во внутреннее пространство железного монстра.
– Брата надо забрать, потеряется – убедительно высказался я.
– Это лохматого субъекта с бородой? – Майор с недоверием посмотрел на Фима.
– Да, это реально мой брат, у него даже паспорт есть, с фотографией, только без бороды, – почти выкрикнул я в спину майора в штатском обличии, – а вашего «аусвайса» я почему—то так и не увидел. Может вы иностранный шпион?
– Ладно, пусть садится в машину, – нервно среагировал на мои горловые извержения майор, – надеюсь, он уже не военный?
Открыв дверку УАЗа, я махнул рукой Фиму, приглашая присоединиться к моему внезапному аресту, и начал пытать майора на предмет конечного пункта назначения, но он твердил только одно:
– В Союз, мой дорогой, в Союз, – ехидно покашливая.
Фим молчал, выпучив свои глазищи на руки солдатика-водителя, лихо крутившие баранку автомобиля. Правая ладонь молодого водителя виртуозно, вслепую, перемещалась с руля на рычаг коробки передач и обратно, вовремя переключая одну скорость на другую, как этого требовали электронные скоростные указатели светофоров, а левая, с неимоверной ловкостью вращала рулевое колесо, заставляя предельно точно маневрировать железным монстром в непрерывном автомобильном потоке. Затем, сконцентрировав весьма глубокую для себя мысль в нейронах головного мозга, и, выполнив конвертирование её в вопросительное словосочетание, Фим хрипло произнес:
– Может, в кафе, заодно и поговорим?
Майор вполоборота повернулся в его сторону, посмотрел внимательно Фиму в глаза и ответил:
– Поговорить можно и здесь, а серьезно поговорить придется в другом месте. Знаешь, меня удивил твой брат – лихо он этому громиле зарядил в табло ногой. Занимался где-то? – Задал он вопрос, повернувшись в мою сторону.
– Было дело, – нехотя ответил я, – в детстве. Друг у меня был школьный, кореец по национальности, научил кое-каким приёмчикам.
В салоне возникла пауза, после которой майор добавил:
– Ладно, хлопцы, отвезу вас домой, не буду портить карьеру твоему брату, говорите адрес. Главное, что не случилось криминала, как в пивной Дьюлафиратота.
– А что там случилось? – Заинтересовался Фим.
– Мотайте на ус, – продолжил майор, – в 1986 году, в июле, три советских офицера по пути со стрельбища отправились в местную пивную. Свою боевую машину БМП они остановили на окраине села. Бойцу наказали охранять ее. В корчме они изрядно выпили и были в таком состоянии, что устроили соревнование – стали мериться силой с местными завсегдатаями пивбара. После того, как победили всех, один из офицеров заявил: «Minden magyar – szar!». Обидевшиеся обитатели корчмы толпой избили пьяных офицеров. Тогда капитан пошел к БМП, завел его и поехал к корчме, чтобы наказать обидчиков. Перед самой пивной БМП, управляемая пьяным капитаном, переехала случайно оказавшегося у него на пути венгра. Капитан по суду военного трибунала получил 8 лет. Вот такая криминальная драма, товарищи военные хулиганы, – закончил своё повествование майор.
– Нет, – задумчиво произнёс Фим, – мы не нападали, герр майор, – мы только оборонялись. Правда, Сева?
– Без комментариев, Фим, – осторожно высказался я.
Квартира, в которой я временно проживал, была в кирпичном трехэтажном доме современной постройки с домофоном и спутниковой тарелкой на крыше. Находился этот дом практически в центре города, не на территории Южной группы войск, и посему, населяли его, как мадьяры, так и русские. Подымаясь за мной на третий этаж по широкой лестнице, Фим, дыша мне в спину, бахвалился:
– Видишь Сева, какой у тебя брат – поговорил правильно, тебя и отпустили.
– Не в тебе дело, Фим, – возразил я, – просто, высылать меня в Союз, значит марать бумагу, рапорта писать о драке в кафе, с международным оттенком, а это самому дороже обойдется. Зачем Иванову, или как его там, все эти проблемы? Так можно и самому на родину загудеть, из «эльдорадо» в мир продуктовых карточек. Сечешь, Фимилиан Контрабандович? Кстати, ты контрабанду не профукал вместе с балыком?
Я, уже открывал входную дверь, когда услышал ответ брата:
– Бабосы у барбосов, товарищ Достоевский, все о’кей…
…Утром я вышел из дома офицерского состава, находящегося на улице Rákosi kerestur utcák, разрешив брату досматривать эротические сны и, в пяти метрах от подъезда, увидел ее. Она шла легкой походкой по тротуару, слегка покачивая бедрами. Легкий ветерок заблудился в её светлых волосах, поигрывая шелковистой прядью слегка подкрашенных волос.