Султанша-креолка | Страница 10 | Онлайн-библиотека

Эта смена ситуации ничуть не огорчила Бюлю, ставшую Бюлю-ханум, не считавшую неуместным поддерживать отношения с обновленным составом гарема. Этот брак дал ей высокое положение, кроткого и послушного мужа, которым она руководила, как это делает любая турчанка со своим супругом. По ее словам, Мустафа-паша был превосходным килибиком (муж, которого водит за нос жена) и избрал личным девизом курдскую поговорку, утверждавшую, что: «Тот, кто не боится своей жены, недостоин имени мужчины…»

К несчастью, этот образцовый муж спустя несколько лет отправился к гуриям в рай, и Бюлю-ханум, став вдовой, была введена хозяйкой гардероба в дом султанши-матери, с которой она все время поддерживала очень теплые отношения. Именно этим отношениям она обязана превосходным знанием «языка франков», которым она пользовалась с безупречной ловкостью и быстротой.

В то время как Бюлю непрерывно болтала, арба, впереди которой шествовал фонарщик, кричавший через равные промежутки голосом пьяного муэдзина: «Берегись!», следовала своей дорогой по крутым подъемам и спускам Перы мимо окруженных виноградниками христианских монастырей, дворцов западных посольств и домов богатых торговцев. На главной улице небольшие венецианские и провансальские кафе были уже закрыты, потому что, за исключением ночей Рамазана, закончившихся три недели назад, после захода солнца в османской столице неохотно выходили на улицы, кроме, пожалуй, района Пера-Галата, где полицейские предписания были менее суровыми, но где тем не менее обязанность выходить с фонарем оставалась неизменной и поддерживалась карательными санкциями. Поэтому редкие прохожие шли с фонарями из жести и жатой бумаги, которые придавали тройственному городу вид вечного праздника.

Внезапно экипаж свернул вправо, вдоль здания с огромными стенами, увенчанными куполами и минаретом, сверкавшими под восходящей луной. Болтунья на мгновение умолкла, прислушалась… Донеслись слабые звуки флейты, струящиеся из здания, словно горный ручеек.

– Что это такое? – прошептала Марианна. – Откуда музыка?

– Оттуда! Это текке… монастырь крутящихся дервишей. Музыка означает, что начинаются их молитвы и они будут крутиться и крутиться, как планеты вокруг солнца… и это будет продолжаться всю ночь.

– Как печальна эта музыка! Будто жалоба!

– «Слушай тростниковую флейту, – зазвучал перевод, – она говорит: с тех пор как меня срезали в болотных зарослях, мужчины и женщины жалуются моим голосом… И всякий, попадающий далеко от родины, стремится снова соединиться с нею…»

Голос госпожи Облако как бы удалялся, и Марианна позволила себе увлечься поэзией слов, которые нашли в ее душе удивительный отклик. Но она все же заметила, что по сигналу ее спутницы арба остановилась и Бюлю-ханум, которая и до этого несколько раз оборачивалась, снова, отодвинув занавеску, посмотрела в заднее окно.

– Мы остановились? Почему?

– Чтобы убедиться кое в чем. Мне кажется, что нас преследуют… Когда я приказала остановиться, я увидела, как какая-то тень бросилась за один из контрфорсов монастыря. Тень, которая скрывается, раз она без фонаря… Сейчас мы понаблюдаем.

Хлопнув кучера рукой по плечу, она дала сигнал трогаться, и арба возобновила движение по отлогому спуску. И в этот момент Марианна, тоже обернувшаяся назад, отчетливо заметила тень, отделившуюся от стены и последовавшую за ними, правда, на почтительном расстоянии.

– Кто бы это мог быть? – пробормотала Бюлю. – Надо иметь большое мужество, чтобы осмелиться преследовать придворную даму, и еще большее, чтобы выйти без света! Надеюсь, что это не враг…

В ее голосе звучало беспокойство, но Марианна не ощущала страха. Царившая в экипаже темнота скрыла ее улыбку. Она была почти уверена, кто этот таинственный преследователь. Наверное, Жоливаль или Гракх-Ганнибал… если не оба вместе, ибо ей показалось, что мелькнувшая тень – двойная.

– Не думаю, чтобы кто-нибудь мог нами интересоваться, – сказала она так спокойно, что вздох невольного облегчения вырвался из груди ее спутницы. – Мы еще далеко от нужного места?

– Десять минут пути! Соловьиный ручей течет в долине, по склону которой мы спускаемся, за теми кипарисами. По ту сторону вы можете видеть строения Арсенала и весь Золотой Рог.

Действительно, от подножия монастыря открывался величественный вид сверкающего под луной ртутного зеркала порта, испещренного черными иглами корабельных мачт. Но красота зрелища не могла больше увлечь Марианну, ибо нетерпение торопило ее поскорей добраться до места и покончить с неопределенностью. Теперь ее охватило беспокойство. Ведь ничто не подтверждало, что за нею следовали именно Жоливаль и Гракх… Латур-Мобур не скрывал от нее, что его дворец находится под наблюдением, и английский посол мог еще надеяться захватить посланницу Наполеона. Его шпионская служба была достаточно хорошо организована, чтобы узнать о продолжительной ночной аудиенции, предоставленной их противнице… Слегка заколебавшись, она спросила:

– Когда мы окажемся у этой женщины… будем ли мы в безопасности?

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru