Третья мировая над Сахалином, или кто сбил корейский лайнер? | Страница 37 | Онлайн-библиотека

«Американский вертолет разбился далеко от зоны по­исков в которой работал американский флот. Они попро­сили нас о помощи. Мы дали им координаты места, где раз­бился их вертолет».

Почему советский военно-морской флот знал, где раз­бился американский вертолет, когда сами американцы это­го не знали? Ясно, что он разбился рядом с советским суд­ном, вдалеке от американского флота. Это подтверждает ра­порт военно-морского флота США. В рапорте сообщается, что 17 сентября 1983 года из-за механической поломки вер­толет SH-2F с фрегата «Баджер» ударился о воду и затонул в международных водах в точке с координатами 47°01'N, 141°13'Е. Команда, состоящая из четырех человек, не по­страдала и была поднята «Мунро» через полтора часа по­сле катастрофы. Послеоперационный отчет Е1 описывает инцидент так:

«Наиболее важным событием... была, к несчастью, опе­рационная потеря вертолетаHSL37/2,SH-2FсUSS«Бад­жер» из-за механической поломки во время полета 17 сен­тября 1983. Прежде чем вертолет упал в воду, был передан сигнал бедствия«Mayday»поUHF.Этот сигнал был при­нят дежурным АВАКСом и командой надводного судна. В хо­де поисково-спасательных работ команда вертолета, нахо­дящаяся в 35 милях от ближайшего судна, была спасена ме­нее чем через 90 минут после аварии».

Место падения вертолета находится приблизительно в 35 милях к северу от основной поисковой зоны, в которой работали американский и советский флоты. Что американ­ский вертолет делал так далеко от того места, где все, как предполагалось, искали корейский авиалайнер? Вертолет ба­зировался на фрегате «Баджер», который был специально оснащен средствами радиоэлектронной разведки SIGINT. Кажется логичным предположить, что вертолет «Баджера», находясь в патрулировании, был вовлечен в некоторую раз­ведывательную миссию, как и его корабль-база. И если это так, то что они искали, находясь так далеко от главного по­искового района? Ответ содержится в интервью с капита­ном Михаилом Гиршем, который командовал субмариной «Тинро-2»:

«Поначалу никто не обращал на нас никакого внима­ния, потому что наша база была всего 1000 тонн водоизме­щением и желтые полосы на ее дымовой трубе показывали, что она принадлежала Министерству рыбной промышлен­ности. Но как только мы открыли двери ангара и спусти­ли подлодку на воду, американцы заволновались... вертоле­ты, фрегат «Баджер» подошли очень близко. Они беспокоили нас так сильно, что иногда мы не могли спустить подвод­ную лодку на воду...

Однажды, когда я погружался, американский вертолет упал в воду. Я помню, что капитан «Гидронавта» [материн­ского судна. — М.Б.], сказал мне по спецтелефону: «Миша, будь там поосторожней, вертолет может упасть вам прямо на головы». Я сказал ему: «Что там у вас происходит? Шу­тите, что ли?». «Нет, — ответил он. — Серьезно. Амери­канский вертолет только что упал в море справа от нас».

Этот факт доказывает, что «Гидронавт» и «Тинро-2» ра­ботали 17 сентября более чем в 35 милях к северу от глав­ной поисковой зоны. Во время погружения семнадцатого числа, когда вертолет чуть не упал на субмарину, капитан Гирш нашел и сфотографировал обломки самолета. По хро­нологическим причинам я называю его третьим остовом, он был найден через несколько часов после того, как «Геор­гий Козмин» обнаружил кусок крыла от другого самолета в 35 милях к югу. Это место падения, находящееся на севе­ре, соответствует той точке, где перехватчик 163 мог сбить самолет, летящий со сверхзвуковой скоростью в 04.42 (по японскому времени). Это был, скорее всего, сравнительно небольшой самолет, что подтверждается наблюдениями ка­питана Гирша, который заявил, что обломков в этом рай­оне было мало. Операция по подъему третьего остова про­должалась 6 дней.

26 сентября Советы передали японцам первую пар­тию того, что, по их словам, было плавающими обломка­ми KAL 007. По большей части эти предметы на самом деле были плавающими обломками, хотя не все они принадле­жат KAL 007. Среди обломков, которые не имели никакого отношения к KAL, были два спасательных плотика (один на десять человек, другой одноместный), элементы конструк­ции, такие, как воздушные тормоза от сверхзвукового ис­требителя, куски фюзеляжа, окрашенные в белый, голубой и золотой цвета (цвета американского флота), и пилон для подкрыльного оружия. Это были обломки военных самоле­тов, найденных 13, 16 и 17 сентября. «Боинги-747» не име­ют на борту спасательных плотиков (вместо этого они ис­пользуют эвакуационные желоба). Эти самолеты не красят в белый, голубой и золотой цвета, хотя некоторые самолеты морской авиации выкрашены именно в такие цвета. Пасса­жирские «Боинги» не имеют также воздушных тормозов и пилонов для бортового оружия.

К 17 сентября Советы обнаружили три места падения, разбросанные в районе площадью примерно 30 миль. Само­лет, обнаруженный 18 октября «Михаилом Мирчинко»,— совсем другая история.

Глава 11. СОВЕТСКИЕ ПОДВОДНЫЕ ПОИСКИ (2)

К полудню 26 сентября флотилия, сопровождающая «Михаила Мирчинко», передвинулась в глубоководную по­исковую зону на другой стороне Монерона, к северо-западу от острова. Именно там военно-морской флот США поймал сигналы излучателя черных ящиков KAL 007. Перемещение «Мирчинко» указывало на конец поисковых операций на первом остове и заставило поторопиться с ротацией' водо­лазной команды на борту. Мурманские водолазы, которые ждали в своих комнатах в Холмске, поднялись на борт суд­на 26 сентября:

«Они забыли о нас. Они предоставили нас самим себе до конца сентября... Только в конце месяца тральщик доста­вил нас на «Михаила Мирчинко» и мы получили официаль­ный приказ найти самолет».

Четыре водолаза вошли в компрессионную камеру 29 сен­тября. Они оставались под компрессией в течение месяца, до 26 октября, когда их сменила другая группа, остававшая­ся под компрессией до 6 ноября. Другие пловцы, из Сева­стополя, Сахалина и Советской Гавани, должны были также участвовать в ротации команд на борту других судов.

13 сентября, во время поисков остова, советский воен­но-морской флот использовал прямой метод, по причинам, которые адмирал Сидоров описывал в предыдущей главе. Поиск, результатом которого явилась находка 18 октября, проводился совершенно по-иному. Офицер, который «участ­вовал в поисках «Боинга»», но потребовал анонимности, дал следующий комментарий: находка 18 октября на самом деле была «Боингом», хотя в этом случае не «Боингом-747», как KAL 007, а «Боингом-707», оснащенным как USAF RC-135.

«К поискам «Боинга» можно было относиться как к ши­рокомасштабной операции. У нас были данные от сотруд­ников Министерства обороны, которые мы ввели в компь­ютер. Специалисты вычислили координаты места падения самолета. Затем мы запросили радарные станции, которые зафиксировали расстояние и азимут. Через несколько часов у нас был математически вычисленный эллипс».

В этом случае координаты точки падения были получе­ны только через «несколько часов» с использованием мате­матической процедуры, рассчитанной на компьютере. На­против, место падения первого самолета было немедленно определено по присутствию обломков и помечено буями, несколько судов прибыло через двадцать минут после паде­ния. Офицер, описывая положение четвертого остова, про­должает:

«Офицер флота, специалист по навигации, поработал над компьютерными данными. Мы немедленно отправились в район поиска. Мы использовали технологию магнитного обнаружения, похожую на ту, которой пользуются минные тральщики. Здесь повсюду были суда, и это мешало нам ра­ботать. Наши поисковые суда работали в трех следовав­ших друг за другом волнах. Первыми шли минные тральщи­ки с магнитометрами. Если я правильно помню, их было шесть. Затем там было гидрографическое судно, исполь­зующее свой поисковый сонар. Наконец, там была еще одна группа тральщиков, которые использовали боковой сонар. Вот почему мы могли патрулировать одну и ту же тер­риторию тремя различными типами судов. Когда все три типа судов получили подтвержденное эхо, мы послали во­долазов... Мы были уверены, что «противник» [американ­цы. — М.Б.] обладал отличным оборудованием, и мы зави­довали его судам... Но, тем не менее, мы первыми обнаружи­ли остов, а не они».